Посчастливилось нам с женой принять участие в чемпионате мира по игре «спортивное Что? Где? Когда?» Чемпионат проходил этим летом в Калининграде. Всё было отлично, а вот перелёт из Москвы в Калининград ещё долго будут рассказывать своим детям и внукам знатоки клубов со всего мира. А было всё вот как:
Всё началось с того, что аэропорт Домодедово, по неизвестным никому причинам, объединил два рейса, видимо решив, что количество пассажиров с обоих рейсов, в сумме как раз равняется количеству мест в самолёте Як 42М. Итак, с небольшой задержкой, но с хорошим настроением от общения, в очереди на регистрацию, со многими интересными людьми, мы сели в самолёт. Места нам с женой достались просто замечательные: на последнем ряду. Замечательные они были тем, что отсюда был виден весь салон, как на ладони, и мы были в курсе всего происходящего с самого начала и до самого конца.
Не успел самолёт тронуться с места, чтобы выехать на взлётную полосу, как с места вскочил капитан израильской команды. Он побежал к пилотам, и самолёт остановился. Вернувшись из кабины пилотов, израильтянин сообщил нам, что в самолёте не хватает двух знатоков из его команды. Первым делом стали звонить им на сотовые телефоны, но они, увы, были вне зоны обслуживания. Другие пассажиры, те, кто сидел поближе к кабине и не слышал заявлений капитана команды пзраиля, стали возмущаться: «Почему стоим?», «Мы итак уже задержались!», а те, кто слышал, начали добавлять, «Пусть следующим рейсом летят». Но их багаж был уже в самолёте, и, чтобы взлететь, нужно было, либо разыскать двух пропавших знатоков, либо выгружать багаж, сортировать его, отделять багаж потерявшихся, заново пропускать багаж через таможню и грузить в самолёт. На это ушла бы уйма времени (по словам второго пилота, который стоял возле нас и общался со стюардессой). Минут через тридцать, всё-таки удалось дозвониться до потерявшихся знатоков. Они нам поведали, что сотрудники аэропорта неправильно посчитали посадочные талоны и их попросту не пустили в самолёт, сказав, что там уже нет места, и послали этих бедолаг разбираться к начальнику аэропорта в другой конец Домодедова (а расстояние это — приличное). Там им всё же удалось доказать свою правоту и, спустя ещё полчаса, под восторженные аплодисменты, они вошли в самолёт.
Но на этом история не закончилась. Как только знатоки заняли свои места, и самолёт сделал очередную попытку добраться до взлётной полосы, мы услышали пронзительный женский крик: Выпустите меня из самолёта! Я не доверяю экипажу! Я жить хочу!». «Женщина, если б вы знали, как Я жить хочу!» — очень остроумно отпарировал последнюю фразу всё тот же капитан израильской команды. Но женщина на этом не успокоилась. Она решительно направилась в кабину пилота, но вскоре вернулась, крайне недовольная. В салоне объявилось несколько единомышленников той женщины, но их вскоре уговорили, а вот она всё никак не поддавалась уговору. Снова до нас долетел обрывок разговора пилота со стюардессой, в котором он напомнил всю процедуру перезагрузки багажа, в случае, если женщину всё же высадят. Женщина снова направилась в кабину
пилота. Воцарилась тишина, было даже слышно, как работает система кондиционирования на потолке самолёта. Мы посмотрели туда и увидели мощные струи пара, клубящегося по потолку. Кто-то громко сказал: «Всё, газ пустили. Сейчас уснём, а проснёмся уже в Калининграде». На самом деле это был просто пар, но тогда эта фраза пассажирам не очень понравилась. Пока люди спорили, мимо нас спешной походкой в кабину пилота прошёл молодой человек с чемоданчиком, в синем жилете, на котором было написано «SUPERVISOR». Через несколько минут он вышел, следом за ним, уже не возмущаясь и ни на чём не настаивая, вышла женщина, села на своё кресло, и мы благополучно взлетели, долетели и приземлились.
…Два часа, проведённые в самолёте в ожидании вылета тянулись намного меньше двух часов в полёте, но в памяти остались именно они.